Советская морская новелла. Том второй - Страница 70

Песни Хазара

Море и солнце

Прибрежные скалы стоят плотным строем, плечом плечу. Я сижу на скале и смотрю на море — родной, с самого детства знакомый Хазар. Солнце только что поднялось над горизонтом. Море сегодня спокойно, дуновение южного ветра — моряны — легко и прохладно. Летом, в жаркие дни, этот берег превращается в огромный человеческий муравейник. Но теперь, ранней весной, пляж безлюден. Тишина. Ее не нарушает, а лишь подчеркивает слабый шорох волн, накатывающихся на песок.

Не могу оторвать глаз от моря. Его поверхность отбрасывает солнечный свет с такой ослепляющей сплои, что кажется, будто в самом море горит второе солнце. Странно, не правда ли? Солнце недостижимо — пока еще недостижимо! — далеко, оно сияет из бездонных глубин космоса. Но то, второе солнце, что горит в море, совсем близко, оно у меня под ногами. Мне чудится: вот нырну сейчас со скалы в воду и поймаю солнце, заключу его в объятия. И я думаю: море — это и есть красота солнца. Дневное светило встает из моря и на закате снова спешит к нему. Они не могут друг без друга, они неразлучны.

Я молчу: не хочется нарушать торжественной тишины. Но сердце мое полно признательности к Хазару. Спасибо тебе, море, за то, что ты даришь нам красоту солнца!

Скалы

Было время, когда о скалу, на которой я сейчас сижу, разбивались волны. Ведь Хазар далеко не всегда тихий, он часто ярится. Я любил смотреть на штормовое море. Зеленое и синее, оно становилось темно-серым, почти черным, а волны вздымали белопенные гребни. Громоздясь все выше, они с грозным ревом обрушивались на скалы. Я смотрел на эту картину со смешанным чувством страха, удивления и радости. Трудно было не испугаться волны, поднявшейся на дыбы, и нельзя было не удивляться ее дикой мощи. Но в то же время я с радостью смотрел на скалу: она, как крепость, преграждала путь волнам, стояла неколебимо.

Долго продолжалось единоборство между бушующими волнами и скалой. Наконец море уставало, волны отступали и успокаивались. Присмирев, они снова, как и перед штормом, принимались со слабым шорохом плескаться у подножия скалы, они словно бы ластились к камням, зеленым и скользким от водорослей. В эти минуты скала казалась мне богатырем, отдыхающим после тяжелого боя. И может быть, думалось мне, именно в этой борьбе и заключается смысл существования прибрежных скал — в нескончаемой борьбе, ведущейся от века, с тех безмерно далеких времен, когда на Земле еще не возникла жизнь…

Теперь море далеко отошло от этих скал. Мелеет Хазар. Там, где прежде ярились волны, теперь белеют пески. Скалы, заносимые песком, словно бы уменьшились в росте, по-старчески ссутулились. Они не привыкли жить без борьбы, без счастья победы — и выглядят теперь ненужными.

Легенда

Эту легенду я слышал в детстве от матери. А может, это не легенда, а быль? Не знаю…

Мать рассказывала. Однажды в жаркий летний день, когда люди из города устремились к морю, к его прохладе, и купались и загорали, расположившись на песке и на скалах, — вдруг раздался страшный душераздирающий крик. От этого крика все пришли в смятение.

Кричала молодая женщина. Она сидела на краю скалы и играла со своим ребенком. Она слегка подкидывала его, ловила и принималась целовать. Опять подкидывала и ловила. Младенец смеялся, ему нравилась эта игра, и молодая мать тоже смеялась, забыв обо всем. Внезапно ребенок выскользнул из рук матери, будто только что пойманная рыба. Он упал со скалы в воду, и тотчас его поглотила прибойная волна. Тут-то и закричала женщина. К ней кинулись люди. Пока одни удерживали обезумевшую мать, рвущуюся к морю, другие ныряли возле скал в поисках ребенка. Ныряльщики буквально обшарили дно в полосе прибоя, но тщетно: ребенка не нашли…

Мать рассказывала мне: кто бы ни проходил мимо топ скалы, он всегда видел там женщину в черном, всегда, в любое время года. Она неподвижно сидела на скамье, уставясь немигающим взглядом на море. И, наконец, люди обнаружили там окаменевшую фигуру, слитую со скалой, — изваяние несчастной матери. Это изваяние можно увидеть и теперь.

Однажды под вечер я шел по пустынному берегу, и мне пришло в голову разыскать ту скалу. Солнце садилось за горизонт, его лучи щедро золотили море, слепили глаза. Долго бродил я по пляжу и наконец нашел то, что искал. Скала действительно напоминала человеческую фигуру, резким движением подавшуюся вперед, в сторону моря. Я подошел поближе. Конечно, я понимал, что «фигуру» изваяла природа — ветер, дождь, удары волн. Природа и время. И все-таки никак не мог я отделаться от мрачного очарования старинной легенды. Да, это было изваяние матери. Немигающим каменным взглядом она смотрела на море, которое теперь отступило далеко от скал. Тень от изваяния вытянулась до самой полосы прибоя — длинная вечерняя тень, и казалось, что это мать в немой мольбе протянула руки к морю, прося вернуть ее дитя…

Море было спокойным. Медленно поднималась и опускалась его широкая грудь. Стародавнее горе матери не трогало его. А может быть, то было не так? Может, море нашептывало изваянию: «Ты, женщина, превратилась в камень и стала вечностью, ты давно уже не испытываешь ни боли, ни страдания. А я всегда в движении, я не знаю покоя, и нет минуты, нет такого мгновения, когда бы я забыло о твоем горе…»

Хазар поет

Да, море всегда в движении. Оно живет и дышит, волнуется и говорит и даже поет.

Доводилось ли вам слышать песню моря? Советую: выберите тихий, безветренный день, когда замирает листва деревьев, и в ранний утренний час или вечером выйдите на берег. Пусть вас не тревожит, что в такой тихий день вы не услышите песню моря: даже самая глубокая тишина не в силах заглушить шорох прибоя. Выберите укромное местечко среди прибрежных камней. Перед вашим взором откроется такая дивная картина, исполненная простоты и величия, что дух захватит от радости. Схлынут вечные житейские заботы, в душу властно войдет покой. Хорошо мечтается здесь, на краю морской равнины. Морс гладко и спокойно, как будто никогда в жизни не знало бурь. Тишина. Лишь внизу, под вами, слабо плещется у камней и еле слышно журчит вода.