Советская морская новелла. Том второй - Страница 27

Дважды прошел второй штурман мимо каюты капитана, прежде чем постучаться.

— Товарищ капитан! Страшный ветер, ужасный! Паруса не выдержат. Завернем в затишье?

— В затишье? Куда?

— Хоть назад, товарищ капитан.

— Курс тридцать пять. Рифы не брать! — И капитан повернулся на другой бок.

Он спал, и тревога не оставляла его. Ему и самому приходили мысли уйти в укрытие, но это просто было бы отступлением, означало бы задержаться, может, на несколько дней. На борту «Аральска» — копченая рыба, на морозильной шаланде «Муйнак» — консервы, на «Уялы» — насыпной груз.

Надеясь, что до урагана не дойдет, капитан взял сверх регистра несколько десятков тонн, и если что случится…

Но, с другой стороны, фронт нуждался в рыбе, в продуктах, каждая новая тонна придавала силы нашим бойцам и являлась ударом по фашистам. И всякое промедление в пути на час могло не повысить, а, наоборот, понизить значение провианта.

Не говоря уж о прадедовском опыте, сам капитан Раесаар на собственной шкуре, будучи молодым моряком на немецком судне, испытал прусскую фанаберию. И знал, что означает «ариец». Из господ господин — «фон» впереди и «фон» сзади, знай погоняет — сделай, принеси, беги, — да если ты и выполнил все эти сверхприказания, все равно на тебя смотрят свысока, через плечо, как на второсортного человека. Ни на каком другом пароходе — будь то у шведов, норвежцев, англичан пли французов, — нигде ты не встретишь такой тупой спеси, как у немцев. Нет, бить их по зубам! Каждой лишней тонной, каждым сэкономленным часом по ихнему юнкерскому загорбку за себя, за оставшуюся в Эстонии семью, за прадедов своих!

Тут снова явился Аладин Наурусбаев и уже более требовательно произнес:

— Товарищ капитан, у нас дорогой груз, если пойдем на дно, вы за все ответите!

— Отвечу. Только сперва идите на дно, а уж потом я отвечу.

Смысл этой капитанской насмешки Аладин уловил.

— Но если случится, что до суда дойдет, знайте — у меня судьи знакомые, и я вас предупредил…

— Ладно, в суд или куда там. Курс тридцать пять — и ерунду отставить.

В том положении и при том направлении ветра У «Аральска» был единственный шанс, хотя и рискованный — держаться при полных оборотах двигателя заданного курса. Стоило только пририфить паруса, и у мотора уже не хватило бы духу — весь караван оказался бы во власти шторма.

Вахта капитана начиналась в двадцать четыре ноль-ноль. До этого ему хотелось немного вздремнуть. Но вдруг «Аральск» сильно накренился, и капитан ощутил глухие удары о корпус, что-то стукалось о поручни и палубные надстройки. Когда судно заваливалось носом, удары пропадали, однако при большом крене справа слышались удары, теперь уже сильнее.

«Сорвало палубный груз» — догадался капитан; и в следующее мгновение он уже был одет и выскочил на палубу.

— Наурусбаев! Наурусбаев! — кричал он.

Аладина капитан отыскал на корме, штурмана мутило.

— Спите? Все наверх! Быстро!

Дело было серьезное. Несколько плохо закрепленных бочек — по два с половиной центнера ценной рыбы каждая — сдвинулись с места. Грузные боковые волны все больше сдвигали их, и через несколько минут бочки оказались «по горло» в воде и сшибались, будто обезумевшее стадо. Удары сотрясали поручни. «Еще несколько навалов — и все полетит за борт», — мелькнуло в сознании капитана.

— Тихий вперед! — негромко, с какой-то печалью приказал он в машинное отделение и тут же в полный голос крикнул команде: — Всем на палубу!

Редко слышали капитана таким грозным, и поэтому все свободные от дежурства матросы пулей вылетели из коек. Промокли насквозь, сухой ниточки ни на ком не осталось, но после получасового сражения бочки были усмирены, закреплены канатами, заклинены досками и саксаулом.

— Якше! — похвалил теперь и Наурусбаев; морская болезнь после всех приступов немного отпустила его. — Потихоньку будет хорошо! Укроемся за острова, капитан!

— Полный вперед! — приказал Раесаар машинистам, и «Аральск», не успев еще перевести дух, снова начал пробивать в штормовой холодной ночи себе и двум судам за собой дорогу к назначенной пристани.

Каждым сэкономленным часом — каждой лишней тонной…

Первый штурман, казах Акбар Урекешев, ничего не сказал, «своего старика» — капитана Раесаара — он знал.

Когда объявили результаты навигации третьего квартала и выяснилось, что эстонец Раесаар выполнил план перевозок на сто двадцать семь процентов и вышел тем самым в Казахской ССР среди капитанов на первое место, в диспетчерской рыбтреста было много разговоров.

— Слушай, Раесаар, ну и подкузьмил же ты нас, — заметил ему оказавшийся на четвертом месте капитан «Калинина».

— Ясное дело, подкузьмил, только и всего! — бросил в ответ Раесаар. В порту никто не знал, что этот молодой и всегда добродушный человек мог иногда, если надо, и прикрикнуть.

— Счастье и ветер добрый в придачу, — добавил капитан «Уялы».

— Вот это верно! Счастье, чистое счастье! Вышел в море — ветер шлепает тебя по лбу, возвращается в порт — снова между глаз норовит — делай что хочешь, прямо хоть свистом зазывай, никак с кормы не задувает!

— Ну, шутки шутками, моряк молодой, старательный, — смиренно заметил кто-то из числа последних.

— Ну вот тоже мудрец отыскался! Стараюсь… стараюсь… И в самом деле, уж как старался идти плоше, какие зигзаги ни выделывал, то сюда метнусь, то туда, ничего не выходит — команда у меня такая, ребята прямо-таки навязывают мне эту славу. Два корейца, четыре русских, три казаха и три эстонца — полная дюжина. Что я, бедный, тринадцатый, из чертовой дюжины, могу один против них? Не так ли, Аладин?